"Чистая наука" и историческое познание

"Canadian Historical Review". Toronto. December 1962, Vol. 18, N 4, pp. 315 - 327.

Канадский историк Р. Саундерс выступил со статьей "История чистая и прикладная", направленной против культивируемых буржуазной историографией традиций "объективной" школы Ранке. Почти полтора века отделяют нас от того времени, когда Ранке выдвинул положения "объективной" школы, но основные ее принципы - отказ от исследования исторических явлений в их развитии, отрицание закономерностей исторического процесса, стремление к персонификация истории - остались принципами современной буржуазной историографии. Поэтому несомненный интерес представляет попытка буржуазного историка пересмотреть эти взгляды.

К решению своей задачи автор подходит прежде всего с практической точки зрения, ставя вопрос: существовало ли когда-либо действительное "отчуждение" историка от изучаемого им материала, отчуждение, в результате которого мировоззрение историка не отразилось бы в его исследовании? Работы самого Ранке являются ярчайшим подтверждением того, что "чистая история" такого рода не более чем миф, говорит Саундерс и, ссылаясь на эти работы, показывает, как фидеизм и национализм Ранке приводили последнего к ярко выраженной тенденциозности, сближающей его с такими крайними представителями германского национализма (и, дополним автора, реакции), как Трейчке и Зибель.

Автор пытается далее рассмотреть, как складывалось критическое отношение к школе Ранке в историографии XIX в., но делает это крайне произвольно и весьма необъективно. Так, по мнению автора, наиболее ярко это отношение было выражено Тревельяном, который ограничивал критику Ранке и его последователей призывами к "эмоциональному подходу" историка к изучаемым событиям, но отнюдь не выступал против основных положений Ранке. Более того, требование "эмоционального подхода" способствовало еще большей персонификации истории и уводило историографию еще дальше от научного познания (что, впрочем, признавал и сам Тревельян, утверждавший, что история скорее искусство, чем наука). Саундерс совершенно упускает из виду ту

борьбу за превращение исторического познания в научное, которую вела гегельянская школа, хотя и стоявшая на объективно, идеалистических позициях, но сделавшая немало для того, чтобы подготовить почву для революции, которую произвел в историографии марксизм. Автор начисто игнорирует марксизм и критику, которая направлялась К. Марксом и Ф. Энгельсом непосредственно в адрес "танцующего карлика Ранке", стремившегося превратить историю в "собрание анекдотов и сведение всех великих событий к мелочам и пустякам"¹ . Наконец, характеризуя влияние Ранке на историографию XIX в., Саундерс не показывает, как требования "объективистов", положенные в основу идеалистического направления историографии, привели к формированию идеографической школы, заведшей буржуазную историографию в тот тупик, из которого она не может выбраться и по сей день.

Поверхностным оказывается также анализ места и значения "объективной школы" в современной историографии. Констатируя, что среди буржуазных историков XX в. число сторонников этой школы возросло, автор не объясняет причины этого. Он в растерянности останавливается перед заявлением Баттерфилда, утверждающего, что чем более изученным считается то или иное историческое событие, тем дальше историки отходят от истины, ибо вместе с новыми фактами наслаивается и разнобой в их изложении и освещении, мешающий "чистому" историческому познанию.

Нетрудно заметить крайнюю противоречивость суждений автора. С одной стороны, он утверждает, что главным положением школы Ранке, наиболее привлекательным для современных буржуазных историков, является требование "чистой истории", невозможной без "отчуждения". С другой - признает невозможность этого "отчуждения". Столь же путаным является и отношение автора к "аналитической" историографии, то есть к стремлению части буржуазных историков найти выход из сложившегося положения с помощью изучения закономерностей общественного развития. Он признает притягательную силу марксизма, но, ставя его в один ряд с буржуазными теориями, вроде теории Тойнби, начисто отвергает возможность действительно научной разработки методологии истории, опирающейся на познание законов общественного развития, так как, с его точки зрения, "исторический процесс слишком многообразен, чтобы его можно было втиснуть в узкие рамки какой-либо схемы".

Свой исторический агностицизм - ибо трудно иначе квалифицировать позицию Саундерса - автор пытается замаскировать рассуждениями о том, что современная буржуазная историография может найти выход из тупика путем сочетания исследования истории "вширь" и "вглубь". Такого рода сочетание, по его мнению, должно означать соединение описательной "чистой" историографии с социологическим, экономическим и психологическим исследованием изучаемой эпохи или явления. Автору при этом и невдомек, что простое изложение ряда наук не создает еще новой науки, а сложение, да притом еще механическое, методов исследования, присущих разным наукам, не может создать нового метода объективного познания.

---------

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XXIII, стр. 201.