"Journal of History of Ideas". New York. September, 1965, pp. 355 - 368.

"Сходство между революциями в естественных и исторических науках на исходе Возрождения" - так назвал свою статью, напечатанную в ведущем американском журнале по истории идеологии, Г. У. Сейфер из Нью-Йоркского университета. Автор справедливо считает, что в конце XVI - начале XVIII в. в Западной Европе происходило не только бурное развитие естествознания, но и коренной пересмотр подхода, к историческим явлениям. Доказательству этого тезиса и посвящена статья, анализирующая вклад в историческую науку английского философа Френсиса Бэкона и его современника - французского историка и историографа Ля Попелиньера (1541 - 1608). Первый, как известно, кроме философских трактатов, написал "Историю царствования Ген-

риха VII", второй был автором не только конкретно-исторических работ, но и книги "История историй" ¹ .

Признаки "революции" в исторических науках, перечисленные ниже, Сейфер заимствует из книги Ф. Смит Феснера об английской историографии: 1) резко критическое отношение к античным и средневековым авторитетам; 2) секуляризация исторической мысли: отказ от богословских концепций исторического процесса, отрицание вмешательства каких бы то ни было сверхъестественных сил; 3) поиски естественных причин исторических явлений; 4) утилитарно- рационалистический подход к истории, стремление извлечь из прошлого опыт, полезный для современной государственной деятельности. Все это автор обнаруживает в исторических трудах Ф. Бэкона и Ля Попелиньера, у них он находит и первые представления об общественном прогрессе. Он особенно подчеркивает, что Бэкон и Ля Попелиньер искали и применяли объективные методы исторического исследования," старались обосновать документами каждое свое положение, боролись с субъективными искажениями и "обманами чувств", снижавшими ценность и пользу прошлых исторических писаний, а поэтому могут служить образцом "полной беспристрастности и беспартийности".

Однако непонятно, на каких основаниях автор стремится противопоставить взгляды этих историков концепциям других предшествовавших и современных им историков-гуманистов эпохи Возрождения? Бросается в глаза, что все перечисленные и найденные в работах Бэкона и Ля Попелиньера черты являются типичными признаками, свойственными гуманистической историографии эпохи Возрождения в целом и отнюдь не характерны только для Бэкона и Ля Попелиньера: подобные взгляды, порою гораздо более резко выраженные, можно найти в сочинениях Макиавелли, Гвиччардини, Бодена и др. Удивляет читателя и то, что автор рассматривает научно-историческое творчество Бэкона и Ля Попелиньера изолированно от социально-исторических условий эпохи, не делая даже попытки объяснить, почему именно на рубеже XVI и XVII веков произошел тот резкий перелом в развитии как естественных, так и общественных наук, о котором он пишет.

Воспевая объективность, беспристрастность и беспартийность, якобы свойственные Бэкону и Ля Попелиньеру, Сейфер ни единым словом не обмолвился, что и тот и другой были активными политическими деятелями, что их исторические произведения служили не только для удовлетворения любви к чистому знанию, но и преследовали определенные политические цели. Так, Бэкон в "Истории Генриха VII" выступал как явный апологет английской абсолютной монархии, в эпоху упадка абсолютизма предлагавший воспользоваться опытом времен его становления. В "Истории Франции" Ля Попелиньера ясно чувствуется позиция гугенота из группировки, разделявшей мнение о необходимости компромисса с католиками. Политические позиции, конечно, наложили отпечаток на исторические концепции этих историков (и это следовало бы вскрыть автору статьи).

Тем не менее и Бэкон и Ля Попелиньер, как и другие историки-гуманисты, несомненно, внесли значительный вклад в становление исторической науки. Кроме тех черт, которые отмечены автором статьи, оба они обнаружили известное понимание роли и значения материальных причин при анализе поведения социальных групп и отдельных политических деятелей и тем самым сделали важный шаг по пути познания закономерностей исторического развития.