Белорусская цифровая библиотека





Воспоминания летчиков

 

 

АНДРЕЕВ КОНСТАНТИН ГРИГОРЬЕВИЧ, лейтенант

Интервью: А у нас на Ханко воевать некому было. В эскадрилье всего 22 летчика, так что мы не успевали отдыхать даже, вот прилетишь, раз сразу, заправляешь машину, все такое, вот значит пока там доклад, все. Нас было всего немного и потом - сбивали! Вот первого летчика сбили - Чернова Мишу мы полетели девяткой. В Турку полетели бомбить аэродром. Девяткой летим, а Антоненко с Бринько нас охраняли. Потому что у них машины-то скорость больше, вот они летели, вокруг на. Вот, подлетаем к Турку. Такой артогонь!… Они научились во время Финской финны-то. По "чайкам", по И-16 метко вообще стреляли. Такой зенитный огонь, что плюнуть негде было. Летишь, раз тебя подбросит от взрыва снаряда! Не знаю, летишь за направляющим, Белоусов вел девятку. И смотреть надо, аж голова устала. Мишаллетел слева в звене. Пламя и все... Прямое попадание, пламя

 
 

АРХИПЕНКО ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ, майор

Интервью: Гибли наши летчики, когда пытались уйти на скорости, а от Ме-109 не уйдешь. Смотришь - не маневрирует... все - сбит. Я истребителей противника не боялся. Я владел своим самолетом в совершенстве. Они меня ни разу не сбили!. Самое страшное - это попасть в зенитный огонь и атаковать бомбардировщик, когда от твоей кабины на 1,5 -2 метра проходят шнуры очередей стрелка.

 

АНДРЕЕВ ИВАН ИВАНОВИЧ, лейтенант

Интервью: Вот три километра пролетел. Высота 20 метров. Шасси еще полностью не убрались. Так и приземлился плавно к тетке в огород! Весь ее огород вспахал и в сени заехал. Сейчас, думаю, взрыв будет. Смотрю - тихо. Вывалился за борт и метров на 10 отбежал в канаву, лег. Кричу стрелку, чтобы прыгал. Стрелок отвечает за борт-паек головой. Как бы мы не упали, где бы не упали, он должен борт-паек взять с собой. Мы должны же как-то жить. А у него он под ногами. Смотрю, он задерживается. Кричу: "Прыгай!" Борт-паек достал и вывалился. Повезло, что ни бомбы, ни РСы не взорвались.

 

ПШЕНКО ВЛАДИМИР АРСЕНТЬЕВИЧ, лейтенант

Интервью: Зарево и все это взлетело вверх. Я оказался в огне. Штурвал туда сюда. Штурвал у меня ходит. Самолет не реагирует. Перебито управление. В переговорное устройство: " Алло, алло!" Никто меня не слышит. Все перебито. Посмотрел на штурмана. Из-за огня не вижу. Стал кричать. И тут появилась какое-то чувство, какая-то сила над головой и говорит: "Прыгай немедленно! Не забудь кольцо!" Я за кольцо вцепился. За борт.

 

КРИВОШЕЕВ ГРИГОРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ, лейтенант

Интервью: Вижу, сидит рыжий немец, в наушниках, в белоснежной сорочке с галстуком. У меня коленки сразу заходили, думаю: "Он же опытный, а я - пацан", мандраж такой, а потом думаю: "Нет, не получится у тебя". Я умудрился не то чтобы выйти в хвост, я послал очередь выше его в том, направлении, куда его самолет движется, и он сам залез в нее. Последний рассудок, последние силы на это пустил.

Часть 2

 

РЫБАЛКО ВИТАЛИЙ ВИКТОРОВИЧ, капитан

Интервью: "Я вел группу и думал: "куда ты, дорогой, идешь на съедение, ну, ладно, мы - смертники." Не доходя 20 км до города, нас взяли в перекрестный огонь восемь крупнокалиберных пулеметов. Подходя к западной части города я увидел аэродром, где производили посадку Ю-87 под прикрытием Фокке-Вульфов, их было около 20, я принял решение идти на аэродром и влез в это пекло, отбивался, обстановка была сложной особенно для тебя. Взял курс на свой аэродром и тут началась катавасия, я только услышал тебя по радио: "Казаков, не снижайся ниже 300" и тут-то ты проявил настоящее мужество, атакуя Фокеров, резко делал переворот, уходил под группу под пулеметы стрелков, и снова уходил в атаку на истребителей. Домой мы вернулись без потерь.

 

БЕЛОШИЦКИЙ ВАСИЛИЙ ЯКОВЛЕВИЧ, майор

Интервью: Самое главное - это учет направления и скорости ветра. Второе - учет высоты. От определения какое атмосферное давление на какой высоте зависит скорость полета. А подтверждалось это уже визуальным наблюдением при подходе за сто километров, взяли курс на эту цель, выход на цель, уже курс не меняли, но после того курс не меняли. Вот это в основном. И, конечно, следил за скоростью, потому что точность бомбометания зависит от точности курса, определения высоты и скорости.

 

ПАВЛИЧЕНКО АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ, лейтенант

Интервью: Каждый день потери, кровь. Список погибших. …. я выборку делал не однажды - 220 человек погибло в полку, не только летчики и штурманы и воздушные стрелки. Сведения собрали. У нас был хороший офицер в штабе, он живой сейчас. Петров Владимир Владимирович. Мы сделали музей 210 ШАП бывшего нашего 210 ББАП Полк 42 самолета за войну потерял и 220 человек летного состава. 108 полк потерял за войну 117 человек.

 

ЕРЕМИН БОРИС НИКОЛАЕВИЧ, майор

Интервью: Под Сталинградом пропустить свою очередь было невозможно. Я сам был бы подлец, если бы вместо меня кто-нибудь полетел. А порой, чувствуешь себя неважно. Жара, пыль, нагрузка ужасная. Есть ничего не хочется. Помню арбузной мякоти принесут, пососешь и - все. Придешь с полета, повесишь шлемофон, на брезент в землянке ляжешь, и перед тобой весь этот кошмар проходит. Обдумываешь, почему этот так пошел, а другой - вот так. Через 30-40 минут опять идти.

 

ЕМЕЛЬЯНЕНКО ВАСИЛИЙ БОРИСОВИЧ, капитан

Интервью: Допустим, мне скоро стукнет 90 лет, приходит ко мне волшебник и говорит, я вас могу сделать снова молодым, и ваша биография повторится, как в зеркальном отображении. Все будет так, как было. Вас в войну сбивали четыре раза? И второй раз будут сбивать четыре раза. Вас не убили? И не убьют. Все вы пройдете заново. Вот за это я вас могу сделать молодым. Я говорю: «НЕ НАДО МНЕ ПОВТОРА», потому что то, что пройдено, повторить невозможно. Невозможно психологически! Есть же предел.

 
 

КУШАКОВ АЛЕСЕЙ ОЛЕГОВИЧ, сержант

Осматриваться необходимо от выруливания до выключения мотора в (стоянке). Только в этом случае осмотрительность оправдывает себя. Если же осматриваться с какими-либо пропусками, то можно вовсе не осматриваться; эффект при боевой обстановке будет один и тот же.

 

ХУХРИКОВ ЮРИЙ МИХАЙЛОВИЧ, капитан

Интервью: Вот Покрышкин сделал более 500 вылетов. Провел 84 воздушных боя. Сбил 59 самолетов. У меня тоже 84 боевых вылета. Но если нашу эффективность пересчитать на деньги я ему не уступлю. Будьте уверены. Конечно, у штурмовиков руки по локти в крови. Но это был наш долг, который, я считаю, мы исполнили по первой категории. Сделали все, что могли.
Ну, а Бог крестами нас не обидел.

 
 

АРБУЗОВ АЛЕКСЕЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ, лейтенант

Воздушные стрелки чаще, чем лётчики, погибали в боевых вылетах от огня зениток и атак вражеских истребителей. С января 1943 г. по февраль 1944 г. я участвовал в подготовке воздушных стрелков и сумел выпустить три группы (всего 36 человек), из которых в боях 1943-44 гг. погибло 17 человек.

 
 

ЗНАМЕНСКИЙ ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ, сержант

Выйдя из атаки горкой с левым разворотом, увидел вокруг меня летящие красные "огурцы" - снаряды эрликонов и массу темных разрывов зениток, а нашей группы не обнаружил...

 
 

ИВАНОВ ВЯЧЕСЛАВ МИХАЙЛОВИЧ, младший лейтенант

Интервью: Я не знаю кто конкретно нас сбил, но мы загорелись и начали падать. Самолет наш упал в районе ж. д. станции Карачев. Я и летчик лейтенант Раденко Павел вылезли из самолета, стоящего вверх хвостом, опросили друг друга не ранены ли и убедившись, что нет, решили уходить от самолета.



Руководитель проекта: Артем Драбкин
Ведущий: Олег Шеремет


© Все права соблюдены 2001

    Rambler's Top100


@ library.by